Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

(1862–1917/19), русский архитектор, представитель модерна.

Сведения о его биографии отрывочны. Родился в Варшавской (по другим данным – в 1863 в Симбирской) губернии 7 (19) февраля 1862. В 1888 окончил Петроградский институт гражданских инженеров. С 1890 жил в Москве. Первой его здешней работой стали Центральные бани (1890), при проектировании и строительстве которых он действовал как помощник С.С.Эйбушица. В 1893–1897, будучи участковым архитектором, выступил уже самостоятельно – как автор богадельни имени Геера на Верхней Красносельской улице. С 1898 – архитектор Московского торгового домостроительного общества.

Модерн Кекушева, включая немало экстравагантных декоративных деталей, в целом достаточно сдержан, органически вписываясь в мощно обновлявшуюся в те годы градостроительную канву. Его романтический историзм за отдельными исключениями (мавританские черты богадельни имени Геера) имеет не столько восточную или «неорусскую», сколько западную ориентацию, сочетая мотивы романо-готического средневековья с поисками, родственными передовому австро-немецкому зодчеству того времени. Весьма многообразны и живописны его фасадные композиции с декором, обычно пластически усложняющимся от нижних ярусов к верхним, что порождает эффект поэтапной дематериализации здания. Среди многочисленных произведений мастера – доходный дом Хлудовых в Театральном проезде (1894–1896), особняк О.И.Листа в Глазовском переулке (первоначально – собственный дом Кекушева, 1898–1899; с мозаикой В.Ф.Валькота), ряд построек на Московско-Ярославской железной дороге (до 1900), в том числе перрон Ярославского вокзала и вокзал в Мытищах, особняк И.А.Миндовского на Поварской (1903–1904), доходный дом И.П.Исакова на Пречистенке (1904–1906), ресторан «Прага» (1906; надстроен в 1915 и реконструирован в 1955). По его проекту первоначально (до пожара 1901) строилась гостиница «Метрополь». Наиболее известен т.н. дом Кекушева, собственные особняк и доходный дом зодчего на Остоженке, решенный в виде причудливого «современного замка» (1900–1903).

Кекушев работал и как педагог: в 1898–1904 преподавал в Техническом училище (построил для него химическую лабораторию на 2-й Бауманской улице), Строгановском институте и Московском инженерном училище ведомства путей сообщения. После 1912 судьба его обрела загадочный и, возможно, трагический оттенок. Он перестал принимать какие-либо заказы, лишь время от времени помещая в журналах свои проекты; быть может, причиной тому служило прогрессирующее нервное заболевание. Бесследно, без некролога, исчез в годы революции и Гражданской войны.

А это рассказ с иллюстрациями об одном из архитектурных творений Л.Н.Кекушева.

Подробнее...

Перед стеной, ограждающей бывшую Преображенскую старообрядческую женскую обитель, находится оригинальное краснокирпичное строение с большими окнами, выделенным центром, красивыми навесами над крыльцами. Это здание (Преображенский вал, N 19) было выстроено талантливым архитектором Л. Н. Кекушевым в 1912 г. для больницы старообрядческой общины.

Процитировано со страницы сайта Москва - столица России. Энциклопедия

Этот дом выглядит очень загадочно... Оказалось, это последнее известное творение архитектора Л.И.Кекушева (яркого представителя русского модерна). Сейчас здесь располагается туберкулезный диспансер, а строилось здание для больницы старообрядческой общины. Мне кажется, домам, построенным в стиле модерн, идет некоторая заброшенность - это добавляет таинственности и пробуждает любопытство...

« » на Яндекс.Фотках

« » на Яндекс.Фотках

Лев Кекушев, 1907 г.

Лев Николаевич Кекушев (1862-1919) – архитектор.

Лев Кекушев родился в Вильно 7 февраля (19 февраля) 1862 г. в семье военного инженера, надворного советника Николая Григорьевича Кекушева. В 1883 г. окончил Виленское реальное училище. В 1888 г. Кекушев с серебряной медалью закончил Петербургский Институт гражданских инженеров. Некоторое время работал в Техническо-строительном комитете МВД, где занимался гражданским строительством. Но в 1890 г.ушёл с государственной службы, переехал в Москву.

В первопрестольную Кекушев приехал по приглашению известного архитектора С.С. Эйбушитца , получившего от сестёр Хлудовых заказ на строительство Центральных бань. Баня должна была быть с бассейном, а Кекушев имел опыт разработки гидротехнических сооружений. Позже оказалось, что он был также отличным архитектором и художником.

За четыре года, что Кекушев был помощником Эйбушитца , он занимался и архитектурой, и художественной отделкой интерьеров, и инженерным обеспечением. Это была серьёзная школа. Кстати, в 1891 г. Кекушев реализовал первый самостоятельный проект – дом Обуховой в Малом Козловском переулке .

В 1893 г. Кекушев основал собственную архитектурную фирму и начал работать самостоятельно. Успешная работа с сёстрами Хлудовыми открыла ему доступ в среду состоятельных заказчиков: Кузнецовых , Носовых, Морозовых, Прохоровых, Лукутиных, Найденовых .

В 1899 г. Кекушев выиграл конкурс на проектирование гостиницы "Метрополь", но Савва Мамонтов, организатор и финансовый вдохновитель строительства, отдал подряд Валькоту . В том же году Мамонтов потерпел финансовый крах, был отстранён от дел и арестован. Новые хозяева пригласили Кекушева управлять строительством. Проект был успешно завершен и навсегда стал главным произведением модерна. Архитектор заработал огромное состояние и начал строить собственные многоквартирные доходные дома .

Расцвет творчества Кекушева пришелся на 1900-1903 гг. Он не только строил, но и оформлял интерьеры в возведенных им, а так же в уже существующих зданиях. В этот же период Лев Кекушев преподавал в Техническом училище, в Строгановке , вёл занятия в Инженерном училище путей сообщения.

В середине 1900-х гг. начался спад архитектурной деятельности Л.Н. Кекушева. Часто его связывают с тем, что модерн уходил из архитектурной практики, а Кекушев не смог приспособиться к новым требованиям. На самом деле, просто всё это стало не нужно.

В 1897 г. Кекушев женился на Анне Ионовне Болотовой, очаровательной девушке из города Кременчуга Полтавской губернии. Жениху было под 35, невесте – 19 лет. Родился сын Николай (1898), дочери Татьяна (1900) и Екатерина (1901). Кекушев построил для семьи дом на Остоженке и дачу в Серебряном бору, много и плодотворно работал. Было для кого.

И вдруг, в 1906 г. Кекушев переехал на съёмную квартиру, оставив особняк на Остоженке семье. Судя по косвенным сведениям, разрыв с любимой женой, произошёл из-за её увлечения одним из сотрудников его бюро. В 1907 г. Кекушев поселился в квартире № 9 в доме Пречистенка, 28 . Когда в 1910 г. особняк на Остоженке был продан за долги, к нему присоединилась семья.

После октябрьского переворота Кекушев страдал одышкой и нигде не работал, но Центральные бани, со строительства которых началась его московская жизнь, посещал регулярно.

Последний раз Кекушева видели в феврале 1919 г. на Мясницкой , возле чайного магазина : его увезли в машине люди в кожанках. Новую власть Кекушев не любил, руководителей государства называл аферистами и проходимцами.

Дома Кекушева в Москве

• Арбат, 2 . Ресторан "Прага". Л.Н. Кекушев, 1902; Эрихсон , 1915; Соболевский, 1954-1955.
• Бауманская 2-я, 10. Химическая лаборатория Императорского Технического училища. Л.Н. Кекушев, 1898-1899.
• Брестская 2-я, 19. Многоквартирный дом Быкова. Л.Н. Кекушев, 1909-1910.
• Варсонофьевский, 6. Многоквартирный дом Гагарина. Л.Н. Кекушев, 1890-1893, 1896. Здесь в разное время жили композитор Скрябин, архитектор Жолтовский.
• Глазовский, 8. Дом Л.Н. Кекушев строил для своей семьи, но после завершения продал фабриканту Отто Листу. В начале XX в. зданием владел дирижер Кусевицкий. Л.Н. Кекушев, 1898-1899. Этот особняк считается домом булгаковской Маргариты.
• Гоголевский бульвар, 4 . Особняк И.И. Некрасова. Л.Н. Кекушев, перестройка, 1899. С 1968 г. здесь Комитет ветеранов войны.
• Гоголевский бульвар, 21 . Многоквартирный дом Бочаровых. Л.Н. Кекушев, 1902; К.Ф. Буров, 1906.
• Дмитровка Б., 30 . Многоквартирный дом Григорие-Богословской церкви. Тихомиров и Л.Н. Кекушев, 1888-1893.
• Долгоруковская, 36. Особняк Любатович. Л.Н. Кекушев, 1897.
• Знаменский Б., 8. Дом ротмиста Шаховского – С.И. Щукина. Л.Н. Кекушев, перестройка, 1913.
• Кисельный Б., 11 / Кисельный М., 2 . Многоквартирный дом Франка. Построен на месте бывшей на пересечении Кисельных переулков усадьбы князя Голицына. А.В. Иванов , Л.Н. Кекушев и С.С. Шуцман, 1902.
• Клинская, 2. Усадьба купца Грачёва, включающий главный дом, флигелья, конюшни и каретный сарай. Проект Л.Н. Кекушева, архитектор Кайзер, 1898-1900.
• Козловский М., 4. Дом А.И. Обуховой . Л.Н. Кекушев, 1891.
• Колпачный, 4 С3 . Ювелирная фабрика О.Ф. Курлюкова. Л.Н. Кекушев, 1902.
• Комсомольская, 5. Колоннада бывшего перрона Ярославского вокзала. Л.Н. Кекушев, 1910.
• Красносельская В., 15. Богадельня имени Геер. Л.Н. Кекушев и Иванов-Шиц , 1892-1899.
• Никольская, 5 . Никольские торговые ряды. Л.Н. Кекушев и С.С. Шуцман, 1899-1900.
• Остоженка, 19 . Многоквартирный дом Кекушевой. Л.Н. Кекушев, 1902-1903.
• Остоженка, 21 . Особняк Кекушевой. Л.Н. Кекушев и В.С. Кузнецов, 1900-1903.
• Поварская, 24 . Особняк Саарбекова. Л.Н. Кекушев и С.С. Шуцман, 1899-1900.
• Поварская, 42 / Скатертный, 1. Особняк текстильного миллионера Понизовского. Л.Н. Кекушев, 1903-1904.
• Поварская, 44 / Скарятинский, 2. Дом владельца мануфактуры Миндовского. Л.Н. Кекушев, 1903-1904.
• Покровка, 29 . Многоквартирный дом Бабушкина. Л.Н. Кекушев, 1897;

Кекушев Лев Николаевич окончил Петербургский институт гражданских инженеров в 1888 году со званием гражданского инженера. С 1890 года — в Москве, работал помощником С. С. Эйбушица по постройке здания Центральных бань (1890 год, Театральный проезд, дом 3). В 1893-98 годах состоял участковым архитектором, строил богадельню имени Геера на Верхней Красносельской улице, дом 15 (1893-97 год). С 1898 года — архитектор Московского торгового домостроительного общества. Преподавал в Техническом училище (1898-99 года, построил химическую лабораторию училища, 2-я Бауманская улица, дом 10), в Строгановском училище (1898-1901 год), в Московском инженерном училище ведомства путей сообщения (1901-04 год). Имел обширную частную практику, приобрел славу одного из лучших московских мастеров. Вполнил более 60 проектов. Основные работы: дом Пантелеева в Олсуфьевском переулке, дом 2 (1890-92 год), дом в Малом Козловском переулке, дом 4 (1891 год), дом Хлудовых в Театральном проезде, дом 3/1 (1894-96 год, перестроен); особняки: Пятницкая улица, дом 33 (1894 год, в 1899 году перестроен), улица Поварская, дом 24 (1899-1900, совместно с С. С. Шуцманом), дом 42 (1903 год, перестроен) и дом 44 (1903 год), Электрозаводская улица, дом 12 (1903 год); доходные дома: улица Большая Дмитровка, дом 30 (1896 год, совместно с С. И. Тихомировым), Гоголевский бульвар, дом 21 (1902 год), улица Пречистенка, дом 28 (1904-06 год), 2-я Брестская улица, дом 19/18 (1900-10 год), Варсонофьевский переулок, дом 6 (1892-93, 1898 года), улица Покровка, дом 29 (1897 год), улица Остоженка, дом 17 (1901 год), Малый Афанасьевский перулок, дом 4 строение 2 (1910 год), Улановский переулок, дом 4 (1900-е годы); станция «Одинцово» Брестской железной дороги (1898 год); собственный особняк в Глазовском переулке, дом 8 (1898-99 год); собственные доходный дом и особняк на улице Остоженка, дом 19-21 (1900-03 год); перестройка особняков: Гоголевский бульвар, дом 4 (1899 год) и Большой Знаменский переулок, дом 8 (1909 год); Никольские торговые ряды на Никольской улице, дом 5 (1899-1900 год, совместно с С. С. Шуцманом); постройки на Московско-Ярославской железной дороге — водоподъемное здание, перрон Ярославского вокзала (Комсомольская площадь, дом 5), вокзал в Мытищах (до 1900 года); дом в усадьбе «Грачевка» на Клинской улице, дом 2 (1900 год, совместно с Кайзером); клиника в Серебряном переулке, дом 4 (1902 год, 1910 год); два корпуса во дворе дома на улице Пятницкой, дом 49 (1903 год); ресторан «Прага» (1906 год, улица Арбат, дом 2, надстроен в 1915 году и реконструирован в 1955 году); больница на улице Преображенский Вал, дом 17 (1912 год). Построил убежище престарелых сестер милосердия в Сергиевом Посаде (1910 год), церковь при фабрике Баранова в Карабанове (1900 год, на сохранилась). В 1898 году выполнил совместно с В. В. Воейковым, Н. Л. Шевяковым и С. С. Шуцманом конкурсный проект (1-я премия) гостиницы «Метрополь» (Театральный проезд, дом 1/4), по которому велось строительство на первом этапе (до пожара 1901 года). Выполнил конкурсные проекты Суворовского музея в Санкт-Петербурге (1901 год, 3-я премия) и вокзала Московско-Виндавско-Рыбинской железной дороги (1901 год, 4-я премия), а также проект ресторана «Яр» в Москве (1905, 1907 год). После 1912 года практически полностью прекратил творческую деятельность.

Дом Кекушева в Москве. Остоженка, 21 (м. «Кропоткинская»).
Фото М. Федина из коллекци М. Золотарева

Финал жизни Кекушева покрыт абсолютным мраком. Сын утверждал: отца не было в живых уже в 1914 году, в то время как дочь писала, что он умер в 1917-м. Нежелание рассказывать подробности, путаница в датах наводят на мысль: близкие не хотели выносить на публику какую-то семейную тайну.

Весной 1919 года в тускло освещенном зале ожидания Брестского вокзала седой человек безучастно смотрел прямо перед собой. Два господина из «бывших», проходя мимо, замедлили шаг.

Тебе не кажется, что он похож на архитектора Кекушева?

Не может быть - тот давно умер.

А я тебе говорю, это - он.

Продолжая спорить, пара направилась к выходу. Седой мужчина усмехнулся вслед: «Надо же, меня еще помнят...»



Кекушев Лев Николаевич 1907
Карьера Льва в Первопрестольной сложилась в одночасье: он сумел устроиться помощником к самому высокооплачиваемому московскому архитектору, возводившему Центральные бани

Некогда блестящего архитектора Льва Кекушева знала вся Москва. «На какой особняк ни посмотришь, везде Кекушев, Кекушев...» - беззлобно острили москвичи, но в звании «короля московского модерна» ему не отказывали. Ежегодник «Архитектурная Москва» за 1911 год писал об архитекторе: «Это он построил одно из популярнейших и интереснейших зданий в Москве для Г. И. Хлудова. Это он старое, никуда не годное здание на Арбате превратил в уютнейший и любимейший ресторан Москвы - «Прагу». Это он построил особняк «со львами» на Остоженке. Это его особняки выделяются на Поварской».

Человек, создавший свой, «кекушевский» город, не был москвичом. Он родился в Вильно, где по военному ведомству служил его отец. В Петербурге окончил Институт гражданских инженеров с серебряной медалью и в июне 1890 года перебрался в Первопрестольную, которая как раз переживала строительный бум.

Усадебная Москва осталась в прошлом, на смену пришел мир капитала. Стремительно богатевшая буржуазия скупала старинные барские хоромы, перестраивала по своему вкусу или возводила новые особняки на улицах, где традиционно селилась аристократия: на Пречистенке, Поварской, Малой Никитской. И хотя это нравилось далеко не всем - поэт Валерий Брюсов горевал, что «на месте флигельков восстали небоскребы, и всюду запестрел бесстыдный стиль модерн», - Москва продолжала дерзновенно менять свой облик.

Карьера Льва сложилась в одночасье: талантливый и жадный до строительства всего нового, он сумел устроиться помощником к самому высокооплачиваемому московскому архитектору Семену Эйбушитцу, возводившему по заказу Хлудовых Центральные бани. На этой постройке Кекушев проработал почти четыре года и сумел не только установить прочные отношения с именитой купеческой фамилией, но и сделаться полноценным соавтором проекта.

Оценив двадцативосьмилетнего инженера в деле, Эйбушитц доверил ему отделку всего банного интерьера. И не прогадал! Особенно поражала спроектированная Львом великолепная двухмаршевая лестница в холле с двумя грифонами у подножия. «Ну и размах у вас, молодой человек! - воскликнул всегда сдержанный Семен Семенович. - Подобное я видел только в парижской Гранд-опера».



Особенно поражала спроектированная Львом великолепная двухмаршевая лестница в холле с двумя грифонами у подножия.

Начинающему архитектору принадлежит и целый ряд технических новшеств - инженерная закваска в Кекушеве чувствовалась всегда. Он не только разработал уникальные очистные подземные сооружения с тройным отстойником, создал машину для колки дров, работающую при помощи пара (эта установка прослужила в первозданном виде до 1931 года!), но и придумал, как избавляться от горы использованных банных веников: соорудил огромную центрифугу, выжимавшую из мокрых веников воду, после чего их просто сжигали в главном котле.

В начале 1893 года в одном из банных зданий немецкая фирма «Сименс и Гальске» устанавливает первый в городе общественный лифт, что вызвало настоящую сенсацию. Пока все дивились, Лев ломал голову над тем, что делать, если возникнут перебои с электричеством, и так усовершенствовал систему тяги, что кабина продолжала поднимать пассажиров даже при полном отключении электричества! В фирме-изготовителе узнали об этом лишь спустя двадцать лет - и не поверили. В 1913 году во время капитального ремонта бань из Германии прибыли специалисты, чтобы убедиться во всем на месте. Поговаривали даже, что фирма «Сименс и Гальске» выдала Кекушеву солидную премию. Как писал один из мемуаристов: «За немецкую блоху, кою Лева подковал».

Хлудовские бани дали карьере зодчего зеленый свет - после этого он прочно утвердился в Москве и приобрел известность. Принявший русское подданство австриец Эйбушитц часто говорил молодому коллеге: «У российских городов есть свой стиль, но нет того, кто смог бы его воплотить». «Почему бы мне не стать этим человеком?» - подумал Кекушев и в 1893 году создал собственное архитектурное бюро. Он не испытывает недостатка в заказчиках, строит и перестраивает торговые и доходные дома, больницы и рестораны, особняки и дачи сначала в духе московской эклектики, затем модерна.



Кекушев начал сотрудничать с богачом и меценатом Саввой Мамонтовым, когда тот, занятый строительством Вологодско-Архангельской железной дороги, заказал архитектору выполнить необходимые проекты.
Фото репродукции картины В. Серова «Портрет С. И. Мамонтова», 1891 год
Тульский областной художественный музей

Вскоре судьба дарит Кекушеву встречу с богачом и меценатом Саввой Мамонтовым, прозванным современниками Саввой Великолепным. Поводом для знакомства послужили деловые интересы Мамонтова. Занятый строительством Вологодско-Архангельской железной дороги, он искал архитектора, который смог бы быстро и качественно выполнить проекты необходимых строений - станций, вокзалов, водонапорных башен, паровозных депо, казарм для служащих, будок стрелочников и даже бань. Лев с однокашником по институту Илларионом Ивановым-Шицом с удовольствием взялись за необычный заказ и выполнили его в так называемом «швейцарском» стиле. Пассажиров постройки с высокими крышами радовали - все бревенчатые, все окрашенные в светло-желтый цвет, имеют веселый вид.

Окончание работ на северной ветке совпало с радостным событием в жизни архитектора - двадцатого апреля 1897 года он женился на миловидной девятнадцатилетней барышне из города Кременчуга Полтавской губернии Анне Ионовне Болотовой, дочери отставного штабс-капитана. Венчание состоялось в одном из старейших московских храмов Космы и Дамиана в Шубине, расположенном напротив дома генерал-губернатора на Тверской площади.



Последнее железнодорожное сооружение Льва Николаевича по заказу Мамонтова - перестройка Ярославского вокзала. Сегодня бывший перрон - часть вестибюля
Фото: М. Федина

Хотя солидному импозантному жениху стукнуло тридцать пять, он был влюблен как мальчишка и посвятил невесте безыскусные, но очень искренние стихи: «Все святое отдать / И своею назвать, / Дорогою. / Ведь в блаженстве тогда / Будем жить до конца / Со женою». После венчания молодые поселились в съемной квартире в доме наследниц Хлудовых - роскошном здании с трехгранным эркером на углу Театрального проезда и Рождественки. И зажили счастливой семейной жизнью.



Семейство архитектора разрасталось. С женой Анной Ионовной и детьми - Николаем, Татьяной и Екатериной
©Музей архитектуры имени А.В. Щусева

Стояли теплые и ясные майские дни. На ярком небе блестели церковные маковки, распускалась первая нежная зелень. Взяв лихача в Театральном проезде, Кекушев намеревался поехать в мастерскую, как вдруг его окликнули. В высоком стройном молодом человеке он узнал знакомого по Петербургу, начинающего архитектора Ивана Жолтовского, которого близкие звали Яном.

Какими судьбами в городе? - обрадовался Кекушев.

Три дня назад прибыл утренним поездом. Но ты, кажется, куда-то спешил?

Ничего, дела подождут. Давай присядем где-нибудь и поговорим. Здесь за углом на Кузнецком прекрасная кофейня.

Расположившись за столиком, они продолжили беседу.

Как сложилась твоя карьера в Петербурге? - поинтересовался Кекушев.

Да можно сказать - никак. Помогал Александру Степанову проводить коммуникации в знаменитый дворец Юсуповых на Мойке. Но получить постоянную работу не удалось. Зато предложили место городского архитектора в Иркутске. По дороге в Сибирь заехал в Москву и неожиданно получил приглашение преподавать в Строгановском училище - там открылась вакансия руководителя класса архитектурного рисования.

И ты еще раздумываешь? - возмущенно воскликнул Кекушев. - Да в Москве даже дышится свободнее! А сколько возможностей! Вот Савва Мамонтов затевает стройку грандиозной гостиницы в европейском стиле. Работы там хватит на всех. На первых порах я помогу.

Спасибо, Лева. Я этого никогда не забуду.

Жолтовский действительно приложил руку к оформлению отдельных интерьеров в гостинице «Метрополь». Дела его в Первопрестольной быстро пошли в гору. Через пару лет Ян уже мог позволить себе снять квартиру на третьем этаже роскошного дома наследниц Хлудовых. Соседние апартаменты занимали Кекушевы.



Лев Николаевич уже приступил к строительству «Метрополя», когда Мамонтов понял: в фасаде Кекушева ему мучительно не хватает новизны и блеска. Представленный им внешний облик гостиницы показался Савве Ивановичу слишком традиционным
Фото: М. Федина

Гостиница «Метрополь» задумывалась Мамонтовым по европейскому образцу - помимо комфорта должна была предоставлять постояльцам возможности для разнообразного досуга: зимний сад, несколько ресторанов, магазины, выставочные залы и огромный оперный театр под стеклянной крышей, который прорезал пять этажей здания.

Для ознакомления с первоисточниками Кекушев отправляется в служебную командировку, о чем в одном из летних номеров за 1898 год сообщает газета «Новости дня»: «Архитектор Л.Н. Кекушев и инженер С.П. Чоколов на днях выехали за границу для осмотра в Вене, Берлине, Париже и Лондоне больших гостиниц, чтобы при окончательной выработке плана перестройки гостиницы «Метрополь» и сооружения здесь большого театра применить все новейшие усовершенствования, которые введены в Западной Европе». Из Европы Лев вернулся вдохновленный и сразу же приступил к созданию проекта.

Он уже начал строить огромный объем вдоль Китайгородской стены, когда Мамонтов понял: в фасаде Кекушева ему мучительно не хватает новизны и блеска. Внешний облик гостиницы показался Савве Ивановичу слишком традиционным: стиль модерн зодчий вводил лишь узором балконных ограждений, рисунком козырька над входом и светильниками.

В январе 1899 года был объявлен открытый конкурс. В нем участвовали лучшие архитекторы страны, а победил опять-таки Кекушев. Однако волевым решением меценат отстранил архитектора от работы, назначив на это место двадцатичетырехлетнего Вильяма Валькота, до этого абсолютно ничего не создавшего. Потрясенный несправедливостью, зодчий тяжело переживал: «Савва, похоже, заболел англоманией».

Еще работая над «Метрополем», Лев Николаевич начинает строить особняк в Глазовском переулке, как предполагалось, под собственный дом: в феврале 1898 года, в Касьянов день, в семье появился первенец - сын Коленька.

Работать без диктата заказчика, руководствуясь лишь своими идеями, - редкая возможность для архитектора, и Кекушев воспользовался ею в полной мере. В итоге получился великолепный особняк в стиле модерн, отделанный тарусским мрамором, с оригинальной угловой лоджией, крупной каменной кладкой цоколя, индивидуальным рисунком рам каждого окна и трогательным керамическим фризом с распускающимися подснежниками.

В нише над дверью разместилось мозаичное панно с изображением подводного мира - излюбленным сюжетом модерна. В его правом нижнем углу видна монограмма WW. Это Вильям Валькот в знак уважения преподнес Льву керамическую картину своей работы - так извинился за то, что невольно перешел ему дорогу.



Особняк в Глазовском переулке Кекушев задумал для своей семьи. В нише над дверью разместилось мозаичное панно с изображением подводного мира. Это подарок Вильяма Валькота - так он извинился за то, что невольно перешел Льву дорогу на строительстве «Метрополя»
Фото М. Федина

Интерьеры дома описал сам Кекушев в журнале «Зодчий» за 1901 год: «Потолки в кабинете и столовой обработаны в балочку с кессонами и живописью между ними; гостиная с ореховым потолком и панелью в японском характере. Во втором этаже отделка простая с оклейкой стен обоями и окраской масляной краскою. Парадная лестница - по железному каркасу, с дубовою отделкою... Облицовка стен в ванных и кухне - фарфоровыми плитами; полы вестибюля и кухни из метлахских плиток».

На креативный особняк нашлось множество покупателей - состоятельные люди озвучивали архитектору соблазнительные предложения. Поначалу Лев отказывался, но потом все-таки уступил богатому предпринимателю Отто Листу - племяннику и одновременно зятю знаменитого заводчика Густава Листа. По Москве сразу поползли слухи: дескать, молодой Лист предложил за дом такую цену, что Кекушев просто не мог устоять. На самом деле его уже целиком захватила новая блестящая идея...

В начале 1900 года в архитектурной мастерской Кекушева появился напомаженный и прилизанный господин, по виду похожий на купца. «Семен Петрович Тарарыкин, - представился он. - Владелец ресторана «Прага» на Арбате. Мне бы Льва Николаевича».

Семен Тарарыкин был личностью известной. Несколько лет назад он выиграл у прежнего хозяина арбатский трактир «Прага», сразившись с ним на бильярде. Купеческая смекалка подсказала Тарарыкину, что идеальное расположение заведения на стыке таких престижных улиц, как Арбат и Поварская, сулит верную прибыль.



Так «Прага» выглядит сегодня. Реконструкция, выполненная Кекушевым, была завершена в 1902 году, но после здание еще трижды перестраивалось
фото М. Федина

Новый владелец энергично взялся за дело, превратив захолустный трактир, который хмельные и шумные посетители окрестили «Брагой», в первоклассный ресторан для чистой публики. Теперь же, затевая капитальную перестройку, он осмелился обратиться к самому модному и востребованному архитектору Москвы. А придя к тому в дом, оробел: не слишком ли замахнулся? Позволить себе «купить» Льва Кекушева мог далеко не каждый...

Чем могу служить? - поинтересовался архитектор.

Простодушно улыбаясь, Тарарыкин заявил с купеческой прямотой:

Хочу пригласить отобедать в моем ресторане. Уважьте, не откажите. У меня к вам заказик небольшой имеется.

Я сказал дома, что приду обедать, но уж ладно, пойдемте.

В «Праге» прислуживали половые в белоснежных рубахах, подпоясанные малиновыми шнурами. Еда оказалась высшего сорта: и семга, и икра, и холодная осетрина, и расстегаи с вязигой, и поданная во льду казенная очищенная с белой головкой, не говоря уж о рябиновой и коньяке из погребов Шустова.

Кухня у вас отменная, - похвалил Кекушев.

Кухня–то отменная, - согласился Тарарыкин, - а убранство оставляет желать лучшего. Вот если б вы, почтеннейший Лев Николаевич, взялись за переделку, чтобы придать, так сказать, старым стенам новую жизнь. Я уж начал выселять с верхнего этажа мелкие конторы... А то расположение на зависть, а на фасад взглянешь - всякое желание зайти пропадает.

Да, с этим не поспоришь, - заметил архитектор, обведя глазами непрезентабельный ресторанный зал. - Только занят я сейчас очень, от заказчиков нет отбоя.

Голубчик, я обожду, - заволновался Тарарыкин. - И на расходы не поскуплюсь.

Ну что с вами делать? - рассмеялся архитектор. - Отказать после такого обеда будет невежливо. Так и быть, подавайте прошение городским властям - я подпишу.

Воспрявший духом Тарарыкин засуетился, и на смену «Шустову» пришел дорогущий «Редерер».

В 1902 году обновленная «Прага» распахнула двери. Внутреннее убранство Кекушев разбил на шесть обеденных залов, восемнадцать отдельных кабинетов, открытую террасу для музыкальных вечеров, два буфета и четыре бильярдных. Тарарыкин одним из первых среди московских рестораторов понял: во избежание внезапных конфликтов между посетителями лучше отказаться от общего пространства. Лев Николаевич виртуозно справился с этой задачей, создав многоярусную систему приватности: отделил шумные компании от деловых переговоров и романтических свиданий.



Необычный фонтан - чуть ли не единственное, что сохранилось в нынешнем интерьере ресторана от прежних времен
Фото М. Федина

Просторный вестибюль встречал гостей огромным, во всю стену, зеркалом, залы и кабинеты отделали деревом, стенной росписью и лепниной, повсюду блистали причудливые светильники и многоярусные люстры. Изюминкой парадной мраморной лестницы стали изящные фаянсовые головки Беатриче, одну из которых от полноты чувств Тарарыкин подарил архитектору, и она долго хранилась в его семье. Кекушев тоже проникся симпатией к этому всегда благодушно настроенному человеку и с удовольствием выполнял для того эскизы меню в стиле ар-нуво даже значительно позднее - в 1911 году.

Ресторан быстро приобрел славу интеллигентного и респектабельного заведения и, по словам писателя Бориса Зайцева, сделался «сладостным магнитом» для творческой публики. Профессора Московской консерватории устраивали здесь ежегодные «рубинштейновские» обеды. Блок выяснял отношения с Андреем Белым. Бунин частенько отмечал с друзьями выход новой книги или чей-нибудь приезд. Сколько шампанского было выпито в «Праге» Шаляпиным, Горьким, Телешовым, Рахманиновым, Алексеем Толстым!

Еще один интересный заказ поступил Льву Николаевичу от городских властей. В самой гуще московского торгового мира - на Никольской улице - ему предложили возвести современный магазин с витринами, залитыми электрическим светом. Вскоре на месте пыльных и темных лавок появляется стильное трехэтажное здание с большими светлыми окнами и крупной аркадой первого этажа - настоящий дворец торговли под массивным четырехгранным куполом. В 1903 году Никольские ряды открыли для покупателей.



Заказ возвести современный магазин в самой гуще московского торгового мира - на Никольской улице - Кекушев получил от городских властей
Фото М. Федина

Только на первом этаже разместилось восемь крупных магазинов, каждый с отдельным арочным входом с Никольской. Такая автономность позволила сделать торговлю универсальной, поэтому наряду с гастрономическим магазином Ф.И. Павлова сюда въехали галантерея П.Л. Уткина, аптека и парфюмерия Зильбермана, магазин Товарищества Г. И. Заглодина сыновей, торговавший парчой, аптека К. Эрманса и Ко.

Параллельно с этими проектами Кекушев воплощал в жизнь идею, которая заставила его продать особняк в Глазовском. Тянуть с собственным домом больше не следовало - семья разрасталась, к тому времени родилась дочь Татьяна. В мае 1900 года зодчий купил обширный участок на Остоженке, по традиции записал его на жену - о нем всегда вспоминали как о прекрасном семьянине - и отправил Анну в управу с прошением о намерении построить двухэтажный особняк с полуподвалом и службами.

На самом деле для своей семьи архитектор задумал... настоящий рыцарский замок в миниатюре по образцу тех, которые видел в заграничном путешествии, - с мощными стенами, заглубленными оконными нишами и угловой остроконечной башней. «Это тот редкий случай, - шутил Лев, - когда вкусы заказчика и устремления архитектора счастливо совпали и привели к потрясающему результату».



Фрагмент фасада Никольских рядов
Фото 1990-х годов

Средневековая готика в самом сердце Первопрестольной будоражила воображение москвичей еще на стадии постройки. Но никто и предположить не мог, какой очередной сюрприз готовит им неугомонный зодчий. Когда отделка замка была завершена, на высокий фронтон его главного фасада зодчий водрузил трехметровую скульптуру стоящего в гордой позе льва. (Фигура хищника исчезла с крыши во время одного из ремонтов и сегодня безвозвратно утеряна.)

Поглазеть на такое чудо собирались толпы народу. Конечно, львы в городской архитектуре уже встречались - мода на них возникла еще в послепожарной Москве. Мраморные гривастые создания охраняли парадные входы, лежали на пандусах, сидели на каменных тумбах и скалили зубы со стен на многих улицах. Но чтобы царя зверей поместить на крышу - такого город еще не видел!

«Левушка, может быть, это слишком?» - спросила жена. Но он только засмеялся в ответ. Царь зверей на крыше олицетворял его самого - амбициозного, деятельного, успешного, привыкшего всегда добиваться своего и побеждать. Геральдический зверь являлся авторским знаком архитектора, его своеобразным автографом. На всех своих постройках Кекушев оставлял «подпись» в виде статуи или барельефа льва на фасаде. И тем самым, как шутили в Москве, резко увеличил популяцию московских львов.

В новый особняк семья зодчего въехала после рождения младшей дочери Екатерины и с комфортом начала в нем обустраиваться. Анну приятно удивило, что внутри дом оказался довольно просторным. Все помещения группировались вокруг великолепной парадной лестницы с оригинальным рисунком ограждающих решеток из подсолнухов и цветов лунника, символизирующих день и ночь. На первом этаже разместились холл, столовая и гостиная с окном на Остоженку. На втором - спальня родителей и детские.

Встав по обыкновению в шесть утра, Лев Николаевич отправлялся в свой кабинет с окном в тихий двор, чтобы немного поработать, пока все спят. Днем, когда дети наполняли дом своими звонкими голосами, это становилось проблематичным. Склонившись над столом с карандашом в руке, он погружался в любимый фантастический мир архитектуры. Отличный рисовальщик - акварели хвалили еще на студенческих выставках - Кекушев любил пофантазировать на бумаге. Под его легким карандашом оконные переплеты изгибались словно ветви деревьев, кокетливые завитки оград плели причудливую паутину, а цветы на фасаде собирались в прихотливые орнаменты. В произведение искусства этот зодчий умел превратить даже вентиляционную решетку и дверную ручку.



Доходный дом Исакова на Пречистенке, 1904-1906

Лев Николаевич не заметил, как пролетело три часа. Проснувшиеся дети уже шумели в столовой, где накрыли завтрак: дымящийся мокко, простокваша в белых фарфоровых стаканчиках от Чичкина и свежие булочки.

Аннушка, суконный король Василий Дмитриевич Носов заказал мне особняк, - сообщил Кекушев жене, усаживаясь за стол. - В районе Яузы, недалеко от Преображенки.

Не самый лучший район Москвы - сплошные ткацкие и прядильные фабрики, - недовольно заметила Анна Ионовна. - Твои заказчики, Левушка, не живут на окраинах. Ты строишь дома богатейшим промышленникам и преуспевающим коммерсантам все больше на Арбате и Пречистенке.

Да, район непрестижный, - согласился с женой архитектор, - но уж больно заказ интересный - деревянная вилла в новом стиле.

Так у Носова уже, кажется, имеется особняк там совсем рядом, на Введенской площади, - не сдавалась жена.

Не заладились у старика отношения с будущей невесткой - Евфимией Рябушинской. Видел я ее: взгляд - гордый, характер - властный, а уж франтиха - каких свет не видывал. Для Носовых она чересчур экстравагантна. Да и семью ее не очень жалуют: слишком жестко Рябушинские ведут бизнес. Но ссориться с единственным сыном Носов благоразумно не стал. Старый дом решил оставить молодым, а себе построить дачку со всеми удобствами.

Нельзя сказать, что Василий Дмитриевич уехал от сына далеко. Новый дом Кекушев начал строить всего в двадцати метрах от старого, на том же земельном участке. Рядом на Малой Семеновской улице расположилась носовская тонкосуконная фабрика - светлое, современное, хорошо оснащенное производство, выпускающее одеяла, подушки и особое сукно, из которого шили кавказские черкески. Между особняком и фабрикой уместился сад с гротом, фонтанами и оранжереями. Участок выходил прямо к речке Хапиловке, на другом ее берегу раскинулся живописный, совсем деревенский луг. С балкона сквозь невысокие деревянные дома и сады напротив было видно Яузу.

Как и положено русскому купцу, Носов происходил из старообрядцев, но это не помешало ему стать человеком передовых взглядов. И построить он хотел что-то модное, в русле современных архитектурных веяний. Дом задумывался деревянным - «в дереве дух здоровее», но отвечающим всем последним требованиям комфорта. В качестве образца заказчик выбрал проект коттеджа, увиденный им в одном из номеров американского научно-популярного журнала Scientific American.



Все проекты Лев Николаевич выполнял силами своего архитектурного бюро, которое превратилось в его второй дом
©Музей архитектуры имени А.В. Щусева

Но просить Кекушева слепо копировать что-то было абсолютно бессмысленно. «Родоначальник московского модерна» не занимался подражательством - он предпочитал придумывать. Увлекающийся мастер даже в процессе строительства вносил в проект многочисленные изменения. В результате получился совершенно оригинальный особняк с фигурными карнизами, обтекающими окна наличниками, открытой верандой из гнутого дерева и острой ломаной крышей. Да еще и возведенный в рекордно короткий срок - с апреля по декабрь 1903 года.

В предновогодние дни Лев Николаевич продемонстрировал свое творение заказчику. Василий Дмитриевич пришел в сопровождении любимых сенбернаров, которых вместо кошки первыми впустили в новый дом. Опираясь на трость с серебряным набалдашником, седовласый хозяин вошел в холл и замер в восхищении. Интерьеры, придуманные зодчим, оказались великолепны. Каждая деталь вплоть до дверных ручек и оконных шпингалетов была тщательно проработана им на бумаге. Чудесные оконные переплеты, которые никогда у Кекушева не повторялись, артистическая прорисовка дверей, теплые дубовые панели, витражи и потолочные росписи создавали редкостное ощущение загородного уюта.

Милости просим к нам на новоселье, - не удержался довольный Василий Дмитриевич. - Стол у нас отменный.

Благодарю, непременно буду, - откланялся архитектор.

Еще в конце 1890-х неугомонному Савве Мамонтову пришла в голову мысль строить в Москве престижные особняки в «формах европейского ар-нуво» не для конкретного заказчика, а под ключ (что уже с успехом делали в Европе), и продавать их состоятельным покупателям. Идею подхватил один из ведущих застройщиков того времени Яков Рекк, чьей фирме «Московское торгово-строительное акционерное общество» принадлежал миллион рублей основного капитала. Однако Якова Андреевича заботила не только прибыль. Рекк поставил себе цель украсить город «стильными домами, которые, имея технические удобства западноевропейских городских строений, в то же время не убивали бы национального колорита Москвы».



Пространство особняка Кекушева группировалось вокруг великолепной парадной лестницы с оригинальным рисунком ограждающих решеток из подсолнухов и цветов лунника, символизирующих день и ночь
Фото М. Федина

Для осуществления столь смелого проекта он приглашает лучших московских архитекторов, и в первую очередь Льва Кекушева. Ему Рекк заказывает сразу два особняка на Поварской. Зодчий с энтузиазмом взялся за работу - Яков Андреевич пообещал поощрять самые безумные фантазии. И денег действительно не жалел: постройки должны были привлекать состоятельного покупателя не только стильным внешним обликом, но и эстетически продуманной жилой средой, в которой даже утилитарные вещи были бы подняты до уровня искусства. В 1904 году кекушевские особняки уже стояли готовыми к заселению.

К одному из них на углу Скарятинского переулка и Поварской - впоследствии его назовут домом Миндовского - Лев Николаевич привел жену: любил показывать Анне Ионовне свои «произведения». Он так нуждался в ее восторженных откликах!

Здесь, Аннушка, мне в полной мере удалось воплотить свои затеи, - признался архитектор.

И в самом деле, в этом особняке слились воедино все излюбленные приемы Кекушева: изогнутые козырьки, обводящие по контуру вверх сооружения, овальные эркеры, сочный скульптурный декор.

В узор решетки балкона я вплел листья аканта колючего и маковые головки, - вдохновенно рассказывал он, - а над окном разместил панно с шаловливыми амурчиками. Они представляют различные искусства. Видишь, один играет на дудочке, другой высекает вазу, третий с циркулем задумался над листом бумаги.

Совсем как ты обычно, - засмеялась жена.

В угловом фонаре - зимний сад с тропическими растениями. Когда вечерами там горит свет, кажется, будто виден участок подводного мира с зарослями водорослей.

Ты - удивительный фантазер. А зачем здесь скульптурная голова лошади? - указала госпожа Кекушева кружевным зонтиком на фронтон одного из зданий во дворе.

Они прошли внутрь здания. Вестибюль встречал крупными цветными витражами и эффектной мраморной лестницей с львиным декором металлических ограждений.



Когда Евфимия Рябушинская собралась замуж за Василия Васильевича Носова, у нее не заладились отношения с будущим свекром - суконным королем Василием Дмитриевичем...
из коллекции М. Золотарева

Ну конечно, ты и здесь не мог не оставить свой «автограф», - засмеялась жена.

Прости мне эту маленькую слабость, Аннушка. Что поделать? Твой муж не лишен тщеславия. Хотела бы тут жить?

Дом изумительный, но мне больше нравится наш - он как-то уютнее.

Покупателя на волшебную виллу искали долго - слишком большую цену заломил Рекк. Только через пять лет особняк приобрел фабрикант Иван Александрович Миндовский, владелец большой мануфактуры бумажных и льняных изделий в Кинешме. По иронии судьбы одно из самых дорогих зданий Москвы приобрел... редкостный скряга!

Вот что писал о нем купец Николай Варенцов: «Миндовский... отличался большой скупостью, граничащей скорее с душевной ненормальностью. ...Одна из его фабрик была на Волге, и две другие тоже находились недалеко от нее. Все свои грузы он отдавал обществу «Самолет», выговорив себе бесплатный проезд на их пароходах, чем всегда и пользовался. Ни разу никто не заметил, чтобы он брал что-нибудь из буфета парохода, разве только кипяток, подаваемый задаром, имел всегда при себе мешочек с провизией». После смерти Ивана Александровича в 1912 году виллу унаследовали его дети - Ираида, Ольга, Иван и Николай, к тому времени оставившие Кинешму.

Архитектурное бюро Кекушева, давно превратившееся в его второй дом, представляло собой большое светлое помещение, у многочисленных окон которого стояли длинные чертежные столы, заваленные листами, карандашами, линейками. Стены украшали «отмывки фасадов» - проекты зданий, над которыми работали. В стороне расположилось несколько чертежных кульманов.

К своему немалому удивлению Лев Николаевич стал замечать, что в мастерскую все чаще и чаще наведывается жена. Вначале это радовало, но потом зодчий начал догадываться: Анна приходит явно не к нему. Он почувствовал, что за ее якобы случайными посещениями - «проезжала неподалеку, решила заглянуть» - скрывается нечто настораживающее. А потом случайно услышал разговор двух своих помощников, из которого следовало, что он... рогоносец.



...и тот решил оставить старый дом молодым, а себе построить поблизости дачку со всеми удобствами: что-то модное, в русле современных архитектурных веяний. Вилла в районе Яузы, которую Лев Николаевич спроектировал Носову
Фото М. Федина

Низкое небо в этот день оплакивало ушедшее лето холодными слезами дождя. А Кекушеву казалось, что оно оплакивает его внезапно рухнувшую жизнь. Архитектор долго бродил по улицам и совсем промок, пришла пора возвращаться домой, но ему не хотелось. Сквозь капли дождя уже блестели фонари, куда-то непрерывно спешили, переговариваясь, веселые прохожие, звенели трамваи, гудели редкие моторы. Он все-таки взял извозчика у Страстного монастыря, устало бросил «На Остоженку», откинулся под навес пролетки и вновь погрузился в невеселые думы: «Кто он? Красавец Иван Фомин? Но он вернулся в Петербург... Василий Кузнецов? Воейков? Впрочем, какая разница...»

Лев Николаевич всегда был о себе высокого мнения. Солидный, импозантный, обязательно в белоснежной рубашке и стильной тройке, он являлся видным мужчиной и производил впечатление на дам. Но сегодня сильный и уверенный в себе человек, не боявшийся ни зависти, ни конкуренции, ни сплетен, получил удар, откуда не ожидал. Он знал, что гордец и не сумеет простить - мать Кекушева происходила из польской шляхетской семьи...

Окна рыцарского замка уютно светились. Это жилище он строил для долгой и счастливой жизни с любимой женщиной, но, как оказалось, она променяла его на другого.

Архитектор с порога объявил: «Мне нужно поговорить с тобой, Аня». Пятилетняя Катенька подбежала к отцу и повисла на нем. «Ах ты, моя шалунья», - с нежностью произнес Лев Николаевич. И с болью отметил, что младшая дочь как две капли воды похожа на мать. Он досадливо отвернулся, жестом пригласил жену следовать за ним и прошел в кабинет. Там, подойдя к окну, сказал, не оборачиваясь: «До меня дошли слухи, что у тебя роман с одним из сотрудников моего бюро. В подробности вдаваться не желаю, но разговоров за спиной не потерплю. Я ухожу. Этот особняк, доходный дом и дачу оставляю тебе и детям».

На растерянном лице Анны отразилась целая гамма чувств, но она не произнесла ни слова.

Ранним утром, собрав кое-какие вещи и рабочие чертежи, архитектор покинул свой дом. Холодный осенний ветер уносил последние листья. По железному карнизу опять застучал нудный противный дождь. Он задержался на крыльце, собираясь с силами, и шагнул в осеннее ненастье. Посреди улицы с метлой в руках застыл дворник, провожая барина удивленным взглядом...



Рубежом, после которого имя Кекушева перестало упоминаться в профессиональной печати, стал 1912 год. Этим же временем датированы и последние проекты, одним из которых стала больница при Преображенской старообрядческой общине в Москве
Фото М. Федина

Кекушев снял квартиру в доме Исакова на Пречистенке, который сам проектировал, и первое время невыносимо страдал. Открытый, веселый, любящий шутки и розыгрыши человек, глаза которого всегда задорно искрились, в одночасье превратился в угрюмого меланхолика. Пытаясь превозмочь душевную боль, он загружал себя работой, участвовал в каких-то конкурсах, печатался в профессиональных изданиях. Но внутри что-то сломалось: Лев Николаевич погрузился в глубокую депрессию.

В 1907 году зодчий увлекся было проектом ресторана «Эльдорадо» в Петровском парке, но его реализацией занимался уже не он, а молодой архитектор мастерской Николай Поликарпов, причем со значительными отступлениями от первоначального замысла. Почему Кекушев не смог или не захотел закончить работу, которая обещала стать одной из самых крупных в его карьере? Ответа на этот вопрос нет.

К счастью, знаменитая рука все же угадывается в оригинальном пространственном решении постройки, широких полукруглых окнах первого этажа, прихотливом рисунке большого трехчастного окна второго. Лев Николаевич разработал и все металлические детали отделки в здании и около него - роскошные фонари-торшеры, флагодержатели и кованые решетки ограды.

Даже в поздних проектах он оставался незаурядным мастером со своим характерным, легко узнаваемым почерком. Так, доходный дом Быкова (1909 год) на 2-й Брестской улице поражал выразительными фасадами, неповторимой пластикой, тонкостью лепной отделки, фигурными оконными переплетами с уникальными дутыми стеклами, которые за счет игры света напоминали с улицы витражи.

Рубежом, после которого имя Кекушева перестало упоминаться в профессиональной печати, стал 1912 год. Этим же временем датированы и последние постройки - дача Понизовского в Симеизе и больница при Преображенской старообрядческой общине в Москве. Потом он начал отказываться от заказов, совсем отошел от дел. Да и век модерна оказался недолог. Изящный, тонкий, ускользающий, он просуществовал всего лишь десятилетие. А потом, как и все на свете, вышел из моды. И вместе с ним ушел один из лучших его архитекторов.



Геральдический зверь являлся авторским знаком архитектора. На всех своих постройках Кекушев оставлял «подпись» в виде статуи или барельефа льва
Фото М. Федина

Но куда мог бесследно исчезнуть такой известный в Москве человек? Между тем финал жизни Кекушева покрыт абсолютным мраком. Сын Николай, ставший полярным летчиком, утверждал: отца не было в живых уже в 1914 году, в то время как младшая дочь Екатерина писала, что он умер в 1917-м. Странная лаконичность, нежелание рассказывать подробности, путаница в датах наводят на мысль: близкие не хотели выносить на публику какую-то семейную тайну. Никаких сведений не сообщали и многочисленные коллеги Льва Николаевича, ученики, сотрудники его бюро.

Все это позволяло предполагать, что последние годы жизни Кекушева были омрачены психической болезнью, о чем многие предпочли деликатно не упоминать. Известно, что в 1913 году Анна Ионовна сообщила одному из коллег мужа: «Лев Николаевич очень болен, надежды на выздоровление нет...» Справедливости ради надо сказать, что жена пыталась ему помочь. Сохранилось письмо в Московское архитектурное общество, в котором она просит выделить больному небольшие средства на лечение. По некоторым сведениям, до этого даже предпринимались попытки опять жить одним домом, но, видимо, безуспешные.

Догадки подтвердились в 2006 году. В Центральном государственном архиве Москвы была обнаружена автобиография младшей дочери зодчего Екатерины, собственноручно написанная ею в 1935 году при поступлении на работу в один из архитектурных институтов. Там были такие строки: «Отец - Лев Николаевич Кекушев, известный московский архитектор, построивший около 60 различных зданий и сооружений, в 1913 году в связи с заболеванием был помещен в психиатрическую клинику, где в начале января 1917 года на 55-м году умер. Похоронен в Москве». Но где? Екатерина - умница, красавица, вторым браком была замужем за приятелем Михаила Булгакова Сергеем Топлениновым, театральным художником, служившим во МХАТе. В их доме в Скатертном переулке доживала свои дни и Анна Ионовна. Она же воспитала единственного внука - сына старшей дочери Татьяны Андрея Сахарова.



Особняк И. А. Миндовского, Поварская, 44, (ныне - посольство Новой Зеландии). Фасад с Поварской. Кекушев Л.

Особняк И. А. Миндовского, Поварская, 44, (ныне - посольство Новой Зеландии). Витраж. Кекушев Л.

Казалось бы, можно поставить точку. Однако вспоминали, что Льва Николаевича видели и в первые годы советской власти. Он часто приходил на Брестский вокзал, где просиживал часами. Возможно, влекли воспоминания о построенном здесь к торжествам по случаю коронации Николая II невероятном павильоне для встречи царского поезда. Тогда он был молодым, счастливым, влюбленным в будущую жену...

Об этом, хотя и косвенно, свидетельствует рассказ Виктора Абрамова - конструктора высотного здания у Красных Ворот, напечатанный в журнале «Архитектура СССР». Не один год работавший с зодчим Иваном Жолтовским, Абрамов утверждал: на склоне лет маститый академик рассказал удивительную историю о том, как в годы революции вызволял из психиатрической клиники коллегу, якобы несправедливо туда помещенного. Как ни странно, Жолтовскому это удалось. Спасенный им человек даже жил в его доме, постепенно приходя в себя, но в 1919 году умер от свирепствовавшего тогда тифа. Фамилию спасенного архитектор не называл, говорил только, что звали его Лев...

Доподлинно известно также, что идею украсить знаменитый «генеральский» дом № 9 по Ермолаевскому переулку большими львами на воротах подал сотрудникам своей мастерской именно Жолтовский, хотя только ленивый не ругал его потом за эту архитектурную «блажь». Но может быть, это было сделано в память о Льве Кекушеве?

Архитектор Л.Н. Кекушев за работой

Родился в Вильно в семье надворного советника. В 1883 г. окончил Виленское реальное училище и поступил в Институт гражданских инженеров в Санкт-Петербурге, закончив его с серебряной медалью и правом на чин Х класса как гражданский инженер. Поступил на работу в Техническо-строительный комитет МВД, помимо этого выступал как помощник архитектора на постройке зданий и водонапорной башни на городских скотобойнях. В 1890 переехал в Москву, выйдя в отставку.

В Москве занимался частной архитектурной практикой. В 1890-1893 гг. был помощником архитектора С.С. Эйбушица, участвовал в постройке Центральных бань Хлудовых и Охотного ряда, где научился ковке, гальванопластике, травлению стекла и металлов. В 1890-е годы вместе с И.А. Ивановым-Шицем работал над проектом Вологодско-Архангельской (Ярославской) железной дороги, позднее перестроил здание Ярославского вокзала.

В 1893 г. основал свою архитектурную фирму и начал работать самостоятельно. В этом же году стал московским участковым архитектором до 1898 г.

Лев Кекушев активно преподавал: 1898-1899 гг. - сотрудничал с Императорским Московским Техническим училищем, 1898-1901гг. – Строгановское училище, где преподавал серебрение, железную ковку и композицию, 1901-1904 гг. - Московское инженерное училище путей сообщения. В это время Лев Кекушев создавал много декоративно-прикладных вещей из бронзы, дерева, цинка для разных московских фабрик.

В 1896 году Лев Кекушев построил доходный дом в Варсонофьевском переулке, его изящный стиль становится востребован у хорошо образованной части московского купечества – Хлудовых, Морозовых, Носовых, Кузнецовых.

В 1898-1899 гг. Кекушев построил особняк в Глазовском переулке, 8, с мотивами романского стиля для себя, но промышленник Г.И. Лист, очарованный домом, выкупил его за огромные деньги.

В 1898-1900 гг. Лев Кекушев выиграл конкурс на проект гостиницы «Метрополь», но главный подрядчик Савва Мамонтов отдает строительство Валькоту. После ареста Мамонтова Кекушев снова становится главным архитектором строительства гостиницы «Метрополь» Северного Домостроительного Общества, и главным архитектором Санкт-Петербургского Общества Страхования.

В 1900 – 1903 гг. Лев Кекушев активно строит собственные доходные дома в Олсуфъевском переулке и на Остоженке. Параллельно он строит Никольские (Иверские) торговые ряды, здание железнодорожного вокзала в Царицыно, станция Одинцово Московско-Брестской железной дороги в 1898- 1899 гг., особняк М. С. Саарбекова на Поварской улице в1899-1900 гг. при участии С.С. Шуцмана, особняк И. А. Миндовского на Поварской улице и особняк В. Д. Носова на Электрозаводской улице в 1903г.

После 1905 года Лев Кекушев оказался не у дел: изящная роскошь модерна перестала быть востребована. В 1907 году крупнейший проект ресторана «Эльдорадо» И. А. Скалкина, первоначально отданный ему, был достроен другим архитектором.

Когда и как умер, где похоронен Лев Кекушев – неизвестно.